Не стать героем

[BeloriyaDogeva]

Когда отец у тебя – боевой киборг, это… думаете, это круто? Ага, как бы не так. Это скука смертная. В присутствии папы жизнь выглядит до отвращения мирной и безопасной. А душа-то подвигов требует! Ну, и…

Начинаю выкладывать старье, написанное еще прошлой зимой.
Честно говоря, не уверен насчет сюжета – мне все кажется, что я спер его у Буджолд. Во всяком случае, подобный разговор вполне мог состояться у Эйрела Форкосигана с юным Майлзом. Но шерстить всю серию, чтобы выяснить, так ли это, мне влом: спер так спер, не впервой. Найдете – скажите.
Тапки, как всегда, принимаются.


Жанр: джен, психология
Предупреждение: ОМП.

Когда выходишь в инфранет после долгого перерыва, на тебя первым делом сваливается гора почты. Новости, которые ты заказывал; новости, которых ты не заказывал; особо хитроумная реклама, не отсеянная многоступенчатыми фильтрами; ну и, разумеется, письма. Пока Тед пристыковывался к порту гасилки, Дэн лениво пролистывал сообщения в своем ящике. «У вас четыре ноги? Хотите пятую?..» - в мусор, сводка космической погоды по сектору АС-24 – потом посмотрю, последние новинки сезона – в мусор, письмо от жены – он проглядел его наискосок и отложил на потом, чтобы перечитать еще раз, не спеша и со вкусом, - реклама, реклама, еще реклама, дочка спрашивает основные отличия животных с центрально-лучевой и осевой симметрией, в школе доклад задали – а я знаю, пусть сама поищет, ей полезно…
Красный флажок, пометка «Срочное!», показался только на второй странице.
Благополучно присосавшись к гасилке, Тед откинулся на спинку кресла и взглянул на напарника.
- Ну чего, выйдем разомнемся, или так посидим? Дэн! Заснул? Дэ-эн!
Киборг перевел на него немигающий взгляд.
- Андрей разбился. На флайере.

Двумя страницами дальше обнаружилось еще одно письмо, с подробностями. Вообще тринадцатилетнему подростку на флайере разбиться непросто. На обычных роликах, и то опаснее. Умная техника учитывает возраст пилота - в данном случае, скорее пассажира, - и почти все действия совершаются в режиме автопилота. Автопилот, конечно, можно хакнуть, и программное обеспечение стандартного гражданского флайера на девяносто процентов состоит из защит, предназначенных именно для того, чтобы хакнуть его так просто было нельзя. Но находчивый мальчик раздобыл не простой, а спортивный флайер, предназначенный для полетов исключительно в специально отведенных зонах, а его интеллектуальные друзья хакнули скромную защитку, рассчитанную на то, чтобы отважный спортсмен не свернул себе шею. Вот на нем-то Энди и не сумел разминуться с одинокой раскидистой сосной на горном склоне, вдоль которого он рассекал на бреющем полете. Надо ли говорить, что купол флайера был раскрыт, а ремни безопасности придумали трусы?
Легонького подростка не размазало по склону – он всего лишь прокатился кубарем полтора десятка метров и застрял в густом кустарнике. С кустарником ему повезло – дальше начинался обрыв. С чем ему повезло меньше – это с тем, что он сильно ударился головой, и долго не приходил в сознание. По сравнению с этим несколько переломов разной степени тяжести были не в счет.
Притихшая команда переглянулась.
- Ну что, Дэн, - сказал капитан, - трасса у нас просчитана до конца маршрута. А в случае чего, обойдемся как-нибудь. Бери катер, и домой прямым ходом.
Дэн поднял голову.
- А это необходимо?
На него непонимающе уставились четыре пары глаз.
- А как же?!
- Я имею в виду – какой от меня там прок? Он лежит в больнице, помощь ему оказывают, я не врач. К тому же прилечу я через несколько дней, когда ситуация, скорее всего, так или иначе разрешится. С технической точки зрения, никакого смысла в моем присутствии нет.
Тед положил руку ему на плечо.
- Дэн. Это необходимо. Совершенно точно. Вырастешь – поймешь.

Очнулся Энди к утру следующего дня. А к тому времени, как прилетел Дэн, парень уже очухался достаточно, чтобы начать нервничать. Отец его никогда в жизни пальцем не тронул. На самом деле, он и сердился-то очень редко. Но от дяди Стаса Энди регулярно слышал нечто вроде «Эх, драть тебя некому!», и теперь он чувствовал, что вот именно сейчас – самый подходящий случай. Не то, чтобы он опасался, что отец примется его лупить прямо на больничной койке. Но нутром чуял, что в гневе Дэн будет страшен. И лучше бы его действительно выпороли, чем… еще что-нибудь.
Он наполовину проснулся, наполовину – очнулся от забытья. Отец сидел рядом, совершенно такой, как и всегда. Заметив, что Энди пришел в себя, он свернул висящий перед глазами экран и спокойно сказал:
- Здравствуй. Я рад, что ты жив.
Энди отвел взгляд и буркнул:
- Извини, пап.
- Вообще-то тебе не стыдно, - заметил Дэн. – Что же ты извиняешься?
- Ну… вот… все расстроились. Мама плачет. Ты, наверное, злишься…
Дэн помолчал. Потом сказал:
- Пожалуй, это хорошо, что ты так разбился.
Энди так изумился, что, забывшись, попытался развернуться в его сторону всем телом, и ойкнул. Обезболивающие обезболивающими, а пять переломов – не игрушки. Да и кусты обошлись с ним неласково.
- Хорошо?!
- Хорошо. Во-первых, ты остался жив. Не очень здоров, но у тебя зарастет. С твоей-то наследственностью.
- Ну, да…
- Во-вторых, ты был во флайере один. Будь с тобой кто-то другой, это был бы труп, и этот труп был бы на твоей совести.
Энди покраснел. На самом деле, ребята просились, но ему хотелось для начала погонять одному, наедине с ветром… А ведь действительно, врежься он в ту сосну на втором заходе…
- Ну и, в-третьих, я думаю, мальчикам полезно иногда рисковать жизнью. По крайней мере, некоторым.
Ну да, примерный старший братец Энди таких фортелей никогда не выкидывал. За что Энди его в глубине души презирал.
- Чтобы понять, что они смертны. Если им недостает воображения догадаться об этом самим.
Энди немного полежал молча. Потом спросил:
- А ты когда понял, что ты, это... смертен?
- Я-то всегда это знал.
- Воображение, да?
- Личный опыт.
- Да-а?!
Тут уже удивился Дэн.
- А что тебя удивляет?
- Ну, ты такой... э-э... - Энди тщательно поискал подходящее слово, чтобы не обидеть, - тихий. Вот дядя Тед, он - да! Ну не смотри на меня так, терпеть этого не могу!
- Как - так?
- Как на идиота.
- Хорошо, извини.
- Вообще-то тебе не стыдно, - съязвил Энди. - Чего ты тогда извиняешься?
- Я имел в виду - постараюсь так не смотреть. Так что там дядя Тед?
- Дядя Тед - он герой! Подвиги, там, совершал, с пиратами сражался... уходил от погони... смотрел в лицо смерти...
- Было дело, не спорю, - согласился Дэн. - Ну, а я?
- А чего - ты? С тобой же никогда ничего не случается. Ты весь такой спокойный, уравновешенный... вон, как Дэнька.
Дэн провел рукой по лицу, стирая с губ улыбку.
- Энди, а ничего, что я боевой киборг?
- Ну, киборг, ну и что? Ну, был ты в армии, склад какой-нибудь охранял...
Тут Дэн не выдержал и заржал. Смеялся он так долго и заливисто, что медсестра заглянула посмотреть, не случилось ли с безутешным отцом истерики.
Энди надулся.
Дэн просмеялся, вытер слезы и задумался. Пожалуй, он немного переборщил с безмятежной семейной жизнью. Не то, чтобы он об этом жалел. Ребенок должен расти в мире и безопасности. Но, возможно, Энди уже не настолько ребенок...
- Голова сильно болит?
Энди нарочно тряхнул головой.
- Вообще не болит.
- Кружится?
- Да не особо.
Дэн пристально посмотрел сыну в глаза. Взгляд ясный, зрачки вроде нормальные… Он говорил с врачами, они только руками разводили. Прогнозы были осторожные, но все сходились на том, что мальчик оправляется куда быстрее, чем следовало ожидать при таких травмах. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. По правде говоря, Дэн до сих пор не знал, насколько он обязан собственной живучестью наноимплантатам, а насколько – удачно подобранным и подогнанным генам. А его отпрыски раньше на себе подобных экспериментов не ставили… Что ж, пожалуй, можно и рискнуть.
- Ладно, тогда смотри.
И, подумав, добавил:
- Станет плохо - скажи, я выключу.
Перед Энди развернулось вирт-окно. Сначала он вообще не понимал, что происходит на экране. Все было в дыму и мельтешили цветные пятна, как на старинном рок-концерте. Гул, пальба, какие-то крики. Потом картинка сделалась четче, сквозь дым и тьму проглянули обведенные красным силуэты. Поверх силуэтов и вокруг них мелькали надписи: «вооружен... уровень заряда...» По краям экрана висели смутно знакомые окошки данных: оружие... уровень здоровья... количество целей... Все в целом напоминало какую-нибудь стрелялку. Точнее, демку или записанный в игре ролик: управлять происходящим Энди не мог, ему оставалось только наблюдать за событиями.
- Это что? - спросил он.
- Запись с моего искина. В боевом режиме. Можешь для простоты считать, что играешь за меня.
После нескольких аккуратных выстрелов красные силуэты исчезли – один упал, остальные, похоже, попрятались, - и «игрок» шмыгнул в какой-то коридор. За углом мелькнул другой силуэт, зеленый - видимо, союзник. В коридорах было темно, но искину, очевидно, тьма не мешала - силуэт был обрисован четко.
Внезапно вспыхнул свет. Он вынырнул из коридора как раз вовремя, чтобы увидеть слева еще один красный силуэт. Этот был вооружен плазмометом, и уже нажимал на спуск.
«Опасность поражения союзника - 99%», - бесстрастно сообщила надпись на экране. И он метнулся наперерез.
Три комка плазмы, один за другим, ударили в грудь. Энди невольно вжался в подушку. Изображение на экране крутанулось по спирали, и наступила темнота. Перед глазами остались только багровые надписи:
«Тяжелое ранение. Минимальное время до возможного продолжения боя - не менее 85 секунд. Время до возможного продолжения боя без ущерба для боевых качеств - не менее 35000 секунд. Время до полного восстановления рабочих качеств - не менее 120 часов». Ниже, мелким шрифтом, поползли какие-то чисто медицинские данные, Энди даже вчитываться не стал. Зеленый столбик в правом нижнем углу покраснел и болтался где-то в самом низу, не больше десятка делений.
- Это что, тренировочный виртуальный бой, да, пап? - спросил Энди. Тоже мне, киборг, взял и прямо так сразу сложился...
- Нет, Энди. Бой был реальный. Союзник был реальный. И плазма была реальная.
Нифига себе...
Тянулось время. Из темноты на экране кто-то хрипло орал про сукина сына и требовал дока. Столбик «здоровья» успел подняться делений на семь, не больше, но «игрок» открыл глаза и встал. Энди увидел перед собой дядю Стаса. Дядя Стас был заметно моложе, совсем почти не седой, но главным было не это. Энди, конечно, знал, что дядя Стас служил десантником - так же, как знал, что его отец боевой киборг, - но никогда не задумывался, что это значит. Дядя Стас был ему кем-то вроде дедушки: домашний, уютный, ворчливый, добродушный. Сейчас Энди впервые понял, что дядя Стас когда-то убивал людей. Возможно, вот только что. Он держал в руке бластер. Энди смотрел в глаза дяде Стасу и, холодея, понимал, что тот сейчас выстрелит. В него, в Энди…
Тут он впервые услышал голос отца. Голос звучал как-то странно, непривычно, но вполне узнаваемо – в основном по интонациям: ровный, вежливый, совершенно такой, как и всегда. Папа за что-то извинялся перед дядей Стасом. За что – Энди не понял. Интересно, а ему правда стыдно?..
А потом был бесконечный бег по коридорам и этажам. И за эти две с небольшим минуты Энди отчего-то устал так, как не уставал на самом деле еще никогда в жизни. Просто слушая страшное, хриплое, клокочущее дыхание и глядя на стремительно падающий красный столбик. Его крепкие мальчишеские мышцы еще не знали, с каким трудом может даваться каждый шаг, как ведет в сторону безнадежно отказывающее тело...
А потом был полет на флайере - ух ты, Энди и не знал, что папа так может! - и неотвратимо надвигающийся красный силуэт противника... В какой-то момент Энди не выдержал и рванул на себя несуществующий штурвал.
- Па-ап!!!
Страшный удар, толчок, вспышка где-то позади. Мир вокруг завертелся, полетел кувырком.
Своего падения Энди не помнил. Помнил кошмарное, как во сне, ощущение, когда понял, что летит четко в сосну, и собственные руки, механически проделывающие все необходимые действия, а потом удар - и все.
Здесь искин бесстрастно фиксировал каждый миг падения. Небо - кроны - земля - небо - ветки, летящие в лицо – удар - мерзкий хруст в ушах... И снова перед глазами распахнулось небо, и на фоне неба побежали данные биометрии. Красный столбик справа исчез, оставив пустую рамочку.
Самовосстановление невозможно. Дальнейшее функционирование системы нецелесообразно. Система переходит к архивации данных и сворачивает работу…
И мир провалился в темноту.

Энди медленно приходил в себя. Отец молчал. Энди был ему за это благодарен. Ему требовалось время, чтобы осознать, что он по-прежнему на больничной койке, а перед глазами - не багровые строчки биометрии, а больничная стена приятного золотисто-зеленого оттенка.
- Па-а... Прости меня. Я так больше не буду.
Дэн кивнул.
- Я тебя прощаю. Но теперь-то ты понимаешь, отчего все так... расстроились? Я лично всерьез подумал, что тогда меня судьба отпустила, а вот теперь, двадцать лет спустя – догнала.
- Угу... Слушай, а что, ты тогда умер?
- Ну... Практически - да. В криокамере полежать пришлось. Если бы не друзья... Меня бы не было. И тебя бы не было, кстати.
Оба помолчали еще.
- На самом деле, ты, конечно, прав, - сказал Дэн. - Я абсолютно не герой. И терпеть не могу становиться героем. Это очень муторно, и каждый раз очень больно. И обезболивающих обычно не дают. Или дают, но не сразу. Так что давай, ты тоже не станешь героем, а? Давай, ты лучше будешь хорошим пилотом, как дядя Тед? Я тебя уверяю, быть пилотом гораздо круче. Герой - все-таки штука одноразовая, как правило. К тому же героем стать - проще простого. Тебя обычно и не спрашивают. А на пилота учиться надо...
Энди кивнул.
- Ладно, пап. Я постараюсь... не стать героем.
И, подумав, спросил:
- А почему ты мне раньше никогда ничего не рассказывал?
- Это я-то? Да я только и делал, что рассказывал!
- Ага. Про то, как ты учился печь блинчики. Про то, как вы лошадей возили. Про то, как у вас меракийцы разбежались. Про то, как вы на лису охотились. Про то, как ты в море первый раз нырнул и забыл вынырнуть...
- Что, скажешь, неинтересно?
- А про все вот это?
- Про все вот это... - Дэн помрачнел и отвел взгляд. - Про все вот это я рассказывать не хочу. И не буду. Уж извини - и нет, мне совсем не стыдно.
Он взглянул на сына в упор - и Энди поежился и отвернулся. Он осознал, что увиденное сейчас – это самый краешек бездны, и что ему, на самом деле, совсем не хочется заглядывать еще глубже.
А Дэн, выжидая, пока мальчик придет в себя, тем временем лелеял планы самой черной мести «дяде Теду». Так он у нас, значит, герой? Ну-ну…
- А что, - спросил он, - дядя Тед тебе никогда не рассказывал, как ему лазером в лобовое стекло пальнули? Нет?
«Почему-то я так и думал».
- А ты спроси, пусть расскажет. Ты что, это же самое интересное, что с ним было! Только ты как следует расспроси, а то он про это вспоминать… стесняется.
«Пусть воскресит… светлые воспоминания. Как три месяца слепым проходил. Любишь пацанам мозги пудрить – люби и в дерьмо нырять. А то, ишь!»
Дэн убедился, что Энди отвел взгляд, и улыбнулся своей самой шкодной улыбочкой. Если сделал другу пакость – день, считай, прошел не зря.
И тут Энди снова посмотрел на него.
- Пап… А вот сейчас, если бы опять, как тогда… и если бы ты не знал, чем все кончится… Ты бы сделал это снова?
Дэн задумался. Надолго. На целых пять секунд. А потом спокойно ответил:
- Да, конечно.