"Путевые заметки" - фанфик по "Году крысы"

[BeloriyaDogeva]

Первые семь частей уже были выложены в соо, но я решила выложить фанф целиком, потому что:
а)поискала в предыдущих текстах блох; б) он все равно вмещается под один кат; в) и читать в одном месте удобнее, чем в нескольких. И да простят меня модераторы.

Название: "Путевые заметки"
автор: tapatunya
фандом: "Год крысы" О. Громыко
пейринг: Альк и Рыска
саммари: по пути к замку Алька
дисклеймер: все права принадлежат Ольге Громыко.
рейтинг - детский.
статус: закончено.

1

1.
- Альк!
- Ммм? - белокосый слишком поглощен горячей картофелиной на своих ладонях, чтобы отвлекаться на Рыску. Но та настойчива в своем беспокойстве.
- А что скажет твоя мама, увидев меня?
- Скажет: «здравствуй, весчанка», - пробормотал саврянин. Сквозь разделявших их костер его лицо выглядело красноватым, а всполохи огня накладывали движущиеся тени, делая его еще и хмурым.
- Ну... за кого она меня примет?
- Рыска, - Альк, наконец, подцепил ногтем горячую кожуру и потащил ее с рыхлого аппетитно пахнущего картофельного бока, - Мои родные будут так счастливы меня видеть живым, что я хоть сто девок с собой приведу, они и глазом не моргнут.
Рыска от обиды проглотила обжигающий кусочек не жуя, и на глазах ее выступили крупные слезы.
- При чем тут девки? - проговорила она, - Я же по делу иду... за деньгами.
- Ну так и скажу. Девка за деньгами пришла, - покладисто согласился Альк.
- Они решат, что я расчетливая, а я вовсе не такая!
Мужчина кинул в рот остаток картофелины и с наслаждением стал жевать, задумчиво глядя на несчастную Рыску напротив.
- Так ты за деньгами едешь или просто не можешь со мной расстаться?
- За деньгами...
- Но ты не расчетливая. Я понял, понял, и своим так же скажу, раз ты так переживаешь! Весчанка, деньги ей не нужны, а со мной приехала потому как податься, бедолаге, некуда!
- Альк! - с отчаянием выдохнула Рыска, всерьез подумывая, не запустить ли в него картофелиной. Но кидаться такой вкуснотищей было жалко.
- А что? Глядишь матушка и к делу тебя пристроит... у нас хозяйство больше, дел полно. Корова у тебя есть, дом купить сможешь! Опять же приданное новое к тому времени вышьешь. На такую невесту знаешь сколько весчан набежит?
- А я не пойду замуж. Пойду по городам сказки рассказывать, - отчаянно выпалила Рыска самую заветную мечту.
- Порассказываешь-порассказываешь, а потом замуж? - вкрадчиво спросил Альк, - Огородик, грядки, пироги!
Рыска подумала-подумала, а потом перестала обижаться на саврянина. Чего взять с крысы, пусть даже и бывшей! И пошла укладываться спать, напевая себе под нос незатейливую весчанскую песенку, призывающую Хольгу даровать богатый урожай.

2.

2.
Этой ночью в небесных покоях Саший и Хольга явно разругались меж собой. Гнев Сашия и слезы Хольги обрушились на землю ураганным ветром и дождем. Рыска не сразу сообразила, отчего ее сны сменились на мрачные и осенние, и даже пыталась отмахнуться от внезапной сырости, перевернувшись на другой бок. Но крупные холодные капли продолжали падать на лицо, противными змейками затекать за шиворот. Делать нечего, пришлось просыпаться.
Костер почти потух, испуганно мельтеша небольшими всполохами в внезапно похолодавшей ночи. Альк и крыса на его груди еще спали, и было что-то одинаково беспокойное в выражении лица мужчины и мордочки грызуна. Рыска даже умилилась, на щепку залюбовавшись спутниками.
Привязанные к деревьям коровы утробно замычали, призывая девушку к действию. Дождь усилился и, наконец, достучался до белокосого и его хвостатого приятеля.
- А я говорил, надо было в веске заночевать, - укоризненно сказал саврянин, кутаясь в потрепанный жизненными невзгодами кафтан. Рыска от возмущения даже дышать перестала:
- Ты говорил? - воскликнула она, - Ты говорил, что в лесу заночуем, погоды хорошие! А теперь... - но ее голос заглушил сильнейший раскат грома.
- Вот даже Саший неразумную девку слушать отказывается, - одобрительно сказал Альк, привычно укладывая крысу за пазуху.
Крупные и поначалу редкие капли дождя начали частить. Громыхало уже так, что разговаривать стало почти невозможно. Черное небо то и дело вспарывали зловещие лезвия молний.
- Надо выбираться на дорогу, - озабоченно прокричал Альк, собирая их немногочисленные вещи. Рыска старалась успокоить буренок, но те как взбесились, пытаясь перемычать гром и гул дождя. Глаза коров безумно вращались, они перебирали ногами, ходуном ходили хвосты.
- Какая дорога! Ничего же не видно, - заорала в ответ Рыска, чем еще больше напугала животных.
Громыхнуло так, что показалось, будто небо раскалывается на куски. Повеяло странным, совершенно не грозовым холодом, словно гром своим гулом взломал невидимую дверь, выпустив на свободу недобрых духов. И тут буренки не выдержали — с несвойственными им силами они рванули прочь, с треском лопнули прочные веревки, удерживающие их. Мгновение — и крупные силуэты исчезли в темноте за деревьями.
- Ах ты ж, крысье отродье, - неожиданно и для себя, и для Алька, выругалась Рыска. Хаскиль тоскливо посмотрел на обрывки веревок:
- Не возьмут тебя замуж саврянские весчане, - сказал он, - Вон как ты ругаешься, как городская!
… Брести в дождь по лесу не улыбалось обоим. Но без коров до родового замка Хаскилей было не добраться, а денег оставалось негусто.
- Вот Милка бы не убежала, - грустно заметила Рыска, спотыкаясь в полных потемках. Как в насмешку злобное мычание раздавалось совсем близко, а догнать беглянок все не удавалось. Рогатые строптивицы словно играли с людьми в прятки, заманивая их все дальше и дальше за собой.
При упоминании об оставленной в столице живности мужчина только скрипнул зубами, жалея, что не пошел на поводу у девчонки и не забрал буренку сразу. Все лучше, чем всю дорогу слушать Рыскино нытье. Ему эта Милка скоро во сне начнет сниться, укоризненно глядеть влажными глазами и мычать: «А вот я бы нипочем не убежала». Стряхнув с себя наваждение, Альк огляделся по сторонам и изумленно присвистнул. Ему казалось, что шли они совсем недолго, а меж тем на востоке уже занималась тонкая полоска зари. Рыска, которая тоже выглядела так, будто только проснулась, испуганно потянула саврянина за рукав.
- Альк, - тоненьким голоском проговорила она, - Куда мы попали, Альк?
И только тогда он заметил, что лес разительно изменился, и не осталось ничего общего с привычной саврянской природой. Исчезла зеленая трава под ногами. Деревья больше не шумели листвой, пригибаясь от порыва бешеного ветра. Неподвижные, с серыми голыми ветвями они окружали людей, как молчаливые стражники. И было что-то безысходное в этом незнакомом мире.
- Альк, - повторила Рыска, чувствуя подкатившую к горлу панику, - Куда нас Саший завел?
Белокосый, подобравшийся и сосредоточенный, дернул аристократическим носом.
- Крысы, - процедил он, - Они здесь повсюду. Я чувствую их запах.
Замычала где-то почти над самым ухом Рыски невидимая корова. Девушка охнула, непроизвольно дернувшись в сторону. Альк от ее рывка оступился, его нога попала в широкую нору в серой земле. И вдруг эта нора стала стремительно расширяться, проваливаться под весом саврянина, и он на глазах ошарашенной Рыски начал быстро исчезать под землей. Напрасно его руки пытались ухватиться за влажную почву, та склизкой массой сминалась под пальцами. Опомнившись, Рыска упала на колени, перехватила мужскую ладонь, но заскользила по грязи, скатываясь на Алька. С жадным чавком земля поглотила обоих, и тусклая серость рассвета над их головами исчезла, уступив место темному потолку.

3.

3.
Пронзительно пахло крысами, от вездесущности этого запаха Рыска даже чихнула, и только тогда заметила, что ее зубы отплясывают от холода незатейливую дробь. Промокшая насквозь одежда противно липла к телу, гоняя по озябшей коже стада мурашек.
- Альк... - испуганно ахнула она, глядя как рубаха саврянина вздувается на животе. Он непонимающе уставился на ужас в ее глазах, а потом с коротким ругательством выдернул полы рубахи из-за пояса, выбрасывая из-за пазухи враз ожиревшую крысу. Та с отвратительным шмяканием приземлилась на земляной пол, и девушка с удивлением увидела, что грызун стал раза в два крупнее обычного, и все продолжал расти.
Вымахав почти до высоты человеческих колен, крыса уселась на задние лапы и умненькими печальными глазами уставилась на людей.
- Кыш, - предложила ей Рыска, крупно подрагивая от холода и страха. Альк стоял прямой, как стрела, и лицо у него было угрюмым. А глаза тревожно бегали с одного угла небольшой пещерки на другой. Словно саврянин ждал чего-то или кого-то. И дождался.
Они пришли сразу из нескольких нор. Выбирались по цепочкам — крупные, почти по колено человеку, с умненькими и печальными глазами. Усаживались вокруг Алька с Рыской. Последняя непроизвольно меленькими шажками отступала, пока не уперлась спиной в грудь спутника. Саврянин машинально обхватил ее за талию, прижимая к себе, скорее в попытке согреться, чем защитить, впрочем Саший его разберет. Выглядел Альк так, словно точно знал, что самое плохое еще впереди.
Крупная крыса, прихрамывая, неторопливо шествовала среди коридора, организованного сородичами. Вместо одного хвоста у этой было их с десяток, и каждый венчался мышью, которая с отчаянным скрипом вспарывала когтями землю в попытке остановить своего владельца.
Альк неожиданно зашипел, словно вспоминая крысиный язык, но человеческое горло было не приспособлено к подобного рода звукам, и угроза не показалась самой крупной крысе серьезной. Она подошла совсем близко и остановилась, и все десять мышей на кончиках ее хвостов с писком вцепились в загривки друг другу. Несмотря на явную злобу, кажется, никто из них в затеянной сваре серьезно не страдал.
- Ну здравствуй, человек-крыса, - неожиданно отчетливо подумала вся стая разом, и даже Рыска легко услышала эти беззвучные слова.
- Он больше не крыса, - запальчиво возразила она, не давая себе времени на изумление. Успеет еще глазами похлопать! Сейчас надо объяснить, как обстоят дела. А то еще подумают эти ненормально здоровые грызуны, что Альк свой, да и утащат вниз. Ищи его потом по норам!
- Крысиный король, - с непроизвольным почтением и искусственной насмешкой сказал саврянин, - Я больше не крыса. Зачем я тебе сейчас?
- Чтобы поддержать его, - многохвостый король кивнул на крысу, что когда-то была с Альком единым целым. Та выглядела еще более печальной.
- Беда у нас, - сказал король, взмахивая всеми хвостами сразу. Разбушевавшиеся мыши треснулись об землю и немного примолкли, привычные к подобным воспитательным мерам.
- Появился крысоволк.
Рыска не знала, что это за чудной зверь такой, по почувствовала, как рука на ее талии стала совсем каменной, перехватывая ее еще плотнее, так что дышать было тяжело. Но она решила промолчать, интуитивно догадавшись, что это неприятное известие.
- Крыса-каннибал, - проговорил Альк задумчиво, - Крыса, которую специально выращивали, чтобы убивать себе подобных... для чего тебе мы?
- Мы обычные крысы, - вздохнул король, - Мы убиваем только в минуты опасности или голода. Нам нужен убийца. Ты убивал в обеих ипостасях себе подобных. Твоя крыса убивала обеих ипостасях себе подобных.
- Ты... ты решил, что моя крыса станет наемным убийцей? - с неслыханным облегчением обидно расхохотался Альк. А Рыска смотрела и смотрела в печальные крысиные глаза.

4.

4.
Рыска страдала. Она сидела на крохотной деревянной табуреточке в крохотной норке, которую заботливые крысы подготовили для них, и мучилась сразу от всего. Там, наверху, бродили растерянные коровы, хозяева которых буквально сквозь землю провалились. Здесь внизу крысы активно готовились к поединку с каннибалом.
Альк с ней не разговаривал. Замолчал, как только она произнесла: «крысок жалко». Только сверкнул бешеными глазами и словно воды в рот набрал. Про саврянское упрямство Рыска знала не по наслышке, и поэтому пыталась подлизаться все время переговоров белокосокого с крысиным королем. Ее маленькие знаки внимания Альк упорно игнорировал.
Крысу, шкуру которой Альк довольно долго мерил на себя, звали Крэгом. Злобный и волевой самец в данный момент купался в почете сородичей и внимании соплеменниц. Поединок был назначен через десять часов, и людям было предложено набраться сил. Да разве до отдыха, когда Альк так злится!
Высохшая прям на теле одежда стала неприятно жесткой. Волосы топорщились в разные стороны. Из груди через щепку вырывались тяжелые вздохи.
Альк зашвырнул сапоги в угол. Они пролетели совсем рядом с Рыскиным локтем и свалились на земляной пол. Следом отправился еще сыроватый кафтан. Девушка машинально подняла его, разгладила и положила аккуратнее. Саврянин все так же молча отвернулся к стене и натянул одеяло по самую макушку. Только светлые волосы выглядывали из-под серого солдатского полотна. И где только крысы раздобыли такую роскошь.
Рыска взяла свое одеяло и легла у другой стены. Подумала, не поплакать ли ей, но знала по опыту — ее слезы на саврянина не действуют. Еще полежала-помучилась и не выдержала:
- Ааааааальк! Ну Альк!
Спина не реагировала.
- Подумаешь завтра постоишь чуток рядом с Крэгом, подсобишь немножко. Зато крысы обещали денег дать. И благодарность тебе объявить.
- Подумаешь? - яростной струной лопнула саврянская гордость, - Я свое сознание с крысой буду объединять! Ты хоть представляешь, каково это опять...
- Ну это же на чуть-чуть, - рассудительно сказала Рыска, - А потом навсегда рассоединишься. Крэг в стае останется. Наследником короля станет. Неужели тебе не за что благодарить его?
- Кого? - вытаращил глаза Альк, - Крысу?
- Крысу, - кивнула девушка, - Она же с тобой весь этот ужас пережила. И с безумием справлялась вместе с тобой. Думаешь легко ей было человеческие мысли в такой маленькой головке держать? Может при другом крысином характере так и остался бы ты свечой, Альк.
- Знаешь что, - злобно буркнул Альк, - Спи уже!
- Холодно, - пожаловалась Рыска, - И страшно. Вдруг они как набегут, как покусают!
- Покусают? Свою главную защитницу? - хмыкнул Альк, страдальчески сморщившись. Всем своим видом показывая, как надоела ему Рыска с ее вечными глупостями, он перебрался со своим одеялом к ней поближе и крепко обхватил руками.
- Спи, - повторил с раздражением.
Рыска улыбнулась земляной стене перед своим носом, а потом опять тяжело вздохнула.
- Что опять? - прорычал Альк.
- Теперь коровок жалко.
Дальнейшую длинную речь на сарянском языке Рыска поняла вполне отчетливо. Потому что очень многие слова в этой речи имели одинаковые корни с ринтарскими. Их обычно мужики на хуторе говорили, когда палец пришибут, или занозу засадят. Она хихикнула, вспомнив про то, как Цыка на одной ноге по двору Сурка скакал да вот такие же почти рулады выдавал.
Спрашивать о причинах веселья Альк не стал. Видимо всерьез опасался за свою психику.

5.

5.
- Крысы убивают за еду. Убивают, защищаясь. Убивают за доминирование в стае. Могут подраться за самку, - голос Крысиного короля был глухим и шипящим, и Рыска никак не могла понять, отчего она вообще его понимает, - Но крысы никогда не убивают ради удовольствия.
- Я тоже, - буркнул Альк недовольно.
- Да, - крупный крыс раздраженно щелкнул хвостом и мыши на его кончике испуганно запищали, - Но вы два вожака в одном теле. Вы справитесь.
- А давайте вы его всей стаей забьете? - с тоской разглядывая воинственно топорщившего усы Крэга, предложил Альк.
- Никак не можем, - отказался Король, - Он требует честного поединка. Один на один.
- Так вы его, - Альк невольно покосился на девушку и понизил голос: - На гхыр.
- Пробовали, только он тогда на наших самок и детенышей нападает. Бабы за зернами поодиночке ходить боятся.
- Напомни мне, ради чего я на это согласился, - тоскливо попросил Альк.
Рыска только вдохнула покаянно, неловко переминаясь с ноги на ногу. Десять мышей на хвосте Короля встали полукругом на задние лапки, их спины одинаково выгнулись, а ушки навострились. Они запищали одновременно, и саврянин вдруг как сидел на камне, так и обмяк, привалившись спиной к стенке пещеры. Рыска охнула и бросилась к нему, однако в пустых глазах не было ни крошечной мысли. Оболочка. Пустое тело, лишенное искры разума. Выглядело это страшно, и девушка обхватила беззащитное тело руками, прижимая его к себе.
Крэг вышел вперед, глядя на залитую утренним солнцем небольшую площадку перед пещерой. У крыса даже движения вдруг изменились, стали более уверенными, менее суетливыми. А навстречу шел...
Крысоволк действительно напоминал волка. Матерый зверь с обтрепанной многочисленными боями шкурой, порванным ухом, упитанный и в то же время сильный. Сердце у Рыски оборвалось, когда она увидела насколько Крэг меньше.
Крысы схлестнулись без словесных дуэлей. Молча, жестоко, насмерть, сцепились когтями и зубами, покатились по камню. Крысоволк ухватил Крэга зубами за шкирку и беспощадно ударил об пол. Раз. Другой, третий. И когда на лице Алька начали проступать кровоподтеки, Рыска пронзительно закричала. Она нащупала камень побольше и прицелилась, но на ее поднятую руку сразу кинулись десяток-другой крыс, опутывая намертво.
- Никто не будет вмешиваться, - сказал Крысиный Король, - Моему народу нужен только достойный правитель.
- Но Альк...
- Кому нужен этот великан? Если Крэг проиграет, то разум Алька угаснет вместе с ним. Если победит — то останется с Крэгом. Моему народу нужен достойный правитель.
- Ах ты, - Девушка изо всех сил рванулась, пытаясь сбросить с себя грызунов, но упала на колени, совершенно придавленная пахнущими тушками. Тело Алька все быстрее покрывалось кровавыми ранами. Идиотка. Какая же она идиотка! Рыска завизжала, прикрывая лицо руками, и успела подумать о свече. О том, что раньше была путницей и умела менять пути. О том, как пригодилось бы ей сейчас это умение. На щепочку, на крошечную капельку сдвинуть их судьбы. Чуть-чуть, самую малость. Вот она, эта ниточка. Ее всего лишь нужно подвинуть.
И Рыска вырвалась из удушливых объятий крысиной стаи. Ровно настолько, чтобы все же поднять руку и кинуть зажатый в кулаке камень в голову крысоволку. Зверь завалился набок, дернув лапами на прощание. Крэг развернулся и бросился на Крысиного короля. Молча разорвал горло одной из мышей. Правитель истошно закричал.
- Верни мне Алька, - сказала Рыска, - Или он убьет всех твоих крыс.
Мужское тело вдруг захрипело, надсадно кашляя кровью. Крысы отступали в глубь пещеры. Рыска бросилась к Альку.
- Ну что, совершили мы с тобой хорошее дело? - с трудом проговорил он разбитыми губами. И тогда Рыска заплакала.

6.

6.
- Ненавижу крыс. Ууу, как же я их ненавижу, - злобно бормотала Рыска, осторожно поя Крэга из свернутого трубочкой листика лопуха. Грызун жадно пил, ободранные бока поднимались и опадали с тяжелым свистом. Альк, который выглядел немногим лучше, нашел в себе силы умилиться этой картине. Почему-то вдруг вспомнилась та сцена, когда его, умирающего, Рыска тоже поила, так же из лопуха. И его ненавидящее: “Будь ты проклята!”. И ее растерянное: “А спасибо где?!” И крысиное спасибо Алька: “Чтоб тебя разбойники всей бандой отымели за такое спасибо, коза драная!”
Альк зажмурился и отвернулся. Стало совсем нехорошо.
Рыска уложила Крэга в тенечке и посмотрела на человека.
- Ни коров, ни еды, ни денег, ни сил. Зашибись, - хрипло сказал Альк, отгоняя нежеланные воспоминания.
Девушка вздохнула. Без лишней необходимости поправила его повязки на сломанных ребрах, на которые ушла рубашка Алька, подтянула края кафтана повыше. Саврянина немного знобило.
- Надо искать веску, - сказала она виновато, - Проситься на ночлег.
- Расплатимся Крэгом, - согласился Альк, - Вон какой зверь, любо-дорого посмотреть. С руками такое сокровище оторвут.
Она посмотрела на него с отчаянием, и Альку снова стало не по себе.
- Не переживай, - неуклюже попытался он ее утешить, - Я немножко отлежусь и пойдем. Что-нибудь да придумаем.
Она улыбнулась робко, встала, прошлась по полянке, бдительно оглядываясь по сторонам, словно ожидая, что из ближайшего куста на нее выскочит корова с едой в седельных сумках. И пронзительно заверещала, когда из ближайшего куста на нее вышла корова. От громкого девичьего крика корова шарахнулась в сторону, присоединяясь утробным мычанием. Крэг и Альк страдальчески переглянулись. ”Женщины” - читалось в их глазах.
- Заинька, милая ты моя, - пришла в себя Рыска, припадая к корове, как к единственному спасению.

В ближайший городок, провинциальную Клюкву, они пришли уже к вечеру. Альк беспомощно распластался по Зайке, время от времени постанывая. У него начался жар, и Рыска, ведущая животное на поводу, то и дело оглядывалась, всерьез опасаясь, не свалился бы саврянин под копыта.
За ночь в дешевой кормильне и скудный ужин пришлось отдать Зайку хозяину в аренду на неделю. Почти втащив Алька на себе в комнату, Рыска уложила его на кровать и тщетно попыталась накормить остывающим бульоном. Белокосый метался в бреду, его лицо было красным, глаза воспалились. Он то начинал умолять кого-то не зажигать его, то взмахивал руками, словно орудуя невидимой косой. Уставшая, замученная Рыска готова была взвыть от своей беспомощности, то и дело меняя мокрые тряпки на лбу саврянина, все более напоминающего больного беспокойника. Губы обнесло белым налетом, под глазами залегли черные тени.
Под утро Альк успокоился. Забылся тяжелым, явно мучительным сном. Стонал сквозь стиснутые зубы, начинал суетливо чесаться, и Рыска поняла, что его разумом снова завладела крыса. Короткое слияние со звериным разумом очень плохо сказались на Хаскиле, который только-только уверовал в свою человечность. Девушка легла рядом, обхватила горячее тело руками, бессознательно гладя растрепанные светлые волосы. От ее прикосновений и тихих, невнятных сказок, которые девушка сочиняла на ходу, забывая от усталости про начало и конец, Алька, наконец, отпустило. Он вдруг открыл потемневшие глаза, внимательно поглядел в лицо спутнице:
- Ты здесь, - хрипло пробормотал он, - Это хорошо.
И они оба уснули, как шипонским зайцем пришибленные.

7.

7.
Когда Альк пришел в себя, солнце уже безжалостно жарило в узкое оконце маленькой комнатки на чердаке, выделенной им трактирщиком. Низкая крыша исходила зноем.
Альк с трудом встал, держась за ребра и залпом выпил заботливо оставленный на полу возле кровати морс в кувшине. Натянул на голый торс еще слегка влажный кафтан, который Рыска, видимо, с утра постирала, и отправился в город.
Девушку он ожидаемо нашел на главной площади Клюквы. Она сидела на перевернутой бочке и с азартом рассказывала байки. Незнание саврянского нисколько не смущало ни ее, ни внимательных слушательниц. Рыска изъяснялась на маловразумительной смеси двух языков, но, похоже, женщины прекрасно понимали друг друга. Горожанки, которые возвращались с маленького рынка за углом, поставили свои корзины у ног и внимали рассказчице. В подоле у Рыски тускло светились несколько медек. Альк остановился в тени, привалился плечом к ветхому заборчику и прислушался.
- И все рушилось вокруг, но его сердце светилось, словно солнышко, - рассказывала весчанка, - А принцесса смотрела на него и преисполнялась любовью, - кто-то из женщин растроганно охнул, - Но он все равно умер, а она нет, и мир стал добрее. - закончила Рыска печально.
На площади воцарилось траурное молчание.
- Нечестно это, - подала голос толстая баба, за чей подол цеплялся чумазый карапуз, - Пусть он не умрет.
- Да, - поддержании ее несколько голосов сразу, - Он только хорошим стал.
- Ладно,- легко согласилась Рыска с мнением публики, - Сейчас я расскажу вам сказку, где он оживет.
Женщины пододвинулись поближе, готовые слушать дальше. Но из переулка неторопливо вышли двое мужчин, по виду - типичные бандиты. Клюковчанки поспешно похватали свои корзины и пошли по своим, ставшим вдруг очень срочными, делам.
- Ты чего это, девка, без билета тут врешь, - сказал один из пришедших, похожий на быка громила. Альк тоскливо подумал, что ребра у него, видимо, никогда не срастутся. Рыска не столько поняла, сколько ощутила угрозу в хриплом голосе
Она сжала в ладошке свои малочисленные медьки и спрыгнула с бочки, вспоминая все почерпнутые у Жара рассказы про уличные законы.
- Я же немножко, дяденька, - плаксиво начала она, готовая дать стрекача, - И не заработала ничего, только обгорела на солнышке.
- У! Ринтарская козочка. А похожа на нашу. Покажи, - приказал мужчина, цепко хватая ее за руку.
- Добрый день, - неохотно буркнул Альк, выступая из тени.
- Кто это у нас тут такой вежливый? - восхитился громила, - Тю, бледная морда! Тебе чего, крысеныш?
- Да вот, - уныло ответил белокосый, - Связался с дурой с вески, теперь никак кулаки не заживут. Все какие-то немытые морды им попадаются.
- А я его знаю, - сказал внезапно один из подпевал, - Его казнить пытались в Зайцеграде. И ее. Я туда на бои ходил. Наживы на этих боях - во, - он развел в стороны длинные руки, - Все смотрят за зайцами, а не поясами.
- Недоказнили? - хмыкнул громила, но смотрел на Рыску уже по другому, более оценивающе, - За что?
- За серийное убийство, - припомнил длиннорукий, - Пол-леса перекосил белокосый.
Рыска оглянулась на Алька, лицо его было белым. Наверное, снова накатила слабость после ранений.
- Говорю же, поддался на примитивные чары, - рот Алька перекосила то ли усмешка, то ли гримаса, - Не могу удержать себя в руках, как к этой сказочнице близко чужаки подходят. Сразу впадаю в неконтролируемое бешенство.
Рыска всерьез запереживала, не впал бы он в неконтролируемое беспамятство, но на громилу резкая бледность саврянина произвела противоположное впечатление. Кто его знает, этих психов, может у них смена цвета кожи - это предупредительный знак перед бешенством.
- Ты это... Больше не ври без спроса, - сказала громила Рыске, - Пришли бы, поздоровались, уважение проявили.
- А и правда. - длиннорукий заулыбался, - милости просим к этому... к нашему очагу. Все-таки собратья по ремеслу, - и он захихикал.
Альк подумал,вспомнил про небольшой Рыскин заработок, которого даже на ужин не хватит, не то что на ночлег, потрогал спящего Крэга в кармане.
- Ну... можно, - решил он, - Проверим клюковское гостеприимство.
- Ты что? - округлилась Рыска глазами.
- Ну не тараканы*, как ты привыкла, - развел он руками, - Но публика молодая, перспективная.
Он медленно, словно оценивая, приблизился к Рыске, властно опустил руку на ее плечо, словно закрепляя свои права над девушкой. Но она чуть не охнула, ощутив тяжесть этой руки. Альк едва стоял на ногах.
- Ладно, - согласилась она, - Но имей в виду, если что - не я виновата!
- А кто со сказками на площадь пошел?
- А кто дрых, как убитый?
- А по чьей вине я “как убитый”?
- Вы женаты, что ли? - хмыкнул громила.
*наемные убийцы

8

8.
Когда за спиной догорают огни,
И звон ярых битв стихает,
Усталые воины бродят в тени,
Их старый вопрос донимает.

Где взять ту отвагу, что ведет не на смерть,
И смелость, разжать ладонь?
Где взять ту отвагу, и в глаза посмотреть
И тихо сказать: “Я твой”.

Когда за спиной прах убитых врагов,
Оружие красно от крови,
Как откупиться от строгих богов,
И больше не хмурить брови?

Улыбаться любимой без памяти войн,
Улыбаться светло и нежно,
И тихо сказать, наконец, : “Я твой”
И бросить к ногами безмятежность.

Песня была корявая, написанная старым безымянным воякой на клочке бумаги, в котором долгое время он носил махорку. Но сидящие на перевернутых бочках люди, как всякое ворье, обладающие неискоренимой и необъяснимой тягой к лирике, эту песню просили спеть уже второй раз.
Рыске нравилось смотреть на Алька с гитарой. В те минуты, когда он склонял лицо к грифу, что-то неуловимо менялось в белокосом. Что-то одухотворенное появлялось в неласковых глазах. И Рыска жадно ловила эти искорки, сохраняя их глубоко в сердце. Пусть лежат, авось пригодятся в грустные моменты.
Она наелась дешевой ухи и пригрелась у костра. Уши приноровились к саврянской речи, и частенько девушка даже понимала, о чем идет разговор. Но старалась не слишком прислушиваться, потому что темы выходили за рамки ее понимания о правильности жизни.
Альк, к великому сожалению Рыски, положил гитару и уединился с главарем. Они что-то долго обсуждали, стоя в сторонке, и девушка почти совсем задремала, прислонившись спиной к твердой стене. Потом ее спутник вернулся к ней.
- Рыска, - сказал он, - Ты переночуешь у жены Кривого.
- Бедная женщина, как ее угораздило выйти за проходимца? - ужаснулась Рыска. Потом опомнилась: - Ааальк! А где собираешься ночевать ты?
- Дела у меня, - буркнул он, подхватывая ее за локти, - Пошли-пошли, нечего время терять.
Она упрямо уперлась ногами в землю, высвободила свои руки, уткнула их в бока.
- Куда ты собрался?
- Рыска, - он остановился, мученически закатил глаза: - Нам нужны деньги, помнишь?
- Добытые честным путем. А что-то мне подсказывает, что ты не будешь этой ночью законопослушным.
- Послушай. Я спас крысиную стаю от крысоволка, так?
- Так, - согласилась она осторожно, чувствуя подвох.
- А значит, я что сделал? Доброе дело. Так?
- Ну наверное.
- А значит я пошатнул равновесие между хорошими поступками и плохими. И мне нужно срочно сравнять счеты. Ты же не хочешь, чтобы мир был скособоченным?
- Не хочу... - послушно согласилась Рыска, - Ты... Да что ты мне голову-то морочишь? Никуда я тебя не пущу. Альк, мы должны сохранять свои принципы, несмотря на тяжелые обстоятельства...
Он посмотрел на нее, кипящую возмущением. Этот спор может затянуться надолго. А нужно было спешить. Правда. У него не было совершенно никаких других причин. Ну почти. И он поцеловал Рыску, заглушая ее праведные речи. Просто взял ее лицо в свои руки и прижался губами к ее губам. Она замерла на щепку, пораженная. А потом затрепыхалась в его руках, отталкивая от себя саврянина.
- Дуррак!
У Рыски был такой обиженный и несчастный вид, что Альк отшатнулся.
- Столько прекрасных полянок! С ромашками! И берегов! С речками! - расстроенно воскликнула она.
- Что? - удивился он.
- У тебя было столько возможностей поцеловать меня там. А ты целуешь в какой-то грязной подворотне, среди какого-то сброда. Что я буду вспоминать о своем первом поцелуе?
Он перевел дыхание. И даже нашел в себе силы улыбнуться.
- Тебе, наверное, очень сложно живется, да? - хмыкнул он, - Пошли уже.
На этот раз она послушалась. Молча шагала за ним, притихшая и задумчивая. Возле неприметной калитки покосившегося домика они остановились. Косой, который шел впереди, толкнул дверку.
- Ну вы это, - сказал он с почти неуловимой насмешкой, - прощайтесь. А я жену предупрежу.
Рыска опустила глаза.
- Ты... сильно никого не убивай, пожалуйста, - попросила она, - И вообще давай без смертоубийств, ладно? И постарайся не очень кого-нибудь грабить, хорошо?
- Рыска, - торжественно провозгласил Альк, - Обещаю, что я буду вежлив и хорошо воспитан. И буду делать нехорошие вещи только по отношению к нехорошим людям.
- Ну ладно, тогда. Я пошла.
И не пошевелилась.
- Ну иди, - кивнул Альк.
Она еще немного постояла, потом медленно повернулась и пошла к дому. Через несколько шагов снова остановилась.
- И что, - сказала она с негодованием, - Ты даже не поцелуешь меня перед лицом грозящей тебе опасности?
Она не успела договорить, а он был уже рядом. Обвил руками ее талию, прижимая к себе. Рыска запрокинула голову, обнимая его за шею с откуда-то появившейся женской уверенностью в своих силах, сама подставила губы.
Этот поцелуй был совсем другим. Альк уже не просто прижимался к ее губам с твердостью закаленного в боях сурового воина, но с нежностью сладкоречивого менестреля. Но в этой неспешной нежности было столько власти и обещаний, что Рыска невольно зажмурилась, целиком отдаваясь новым для нее ощущениям. Это было приятно. И тепло. И хотелось большего. И уже не хватало просто губ. И когда кончик его языка пощекотал ее язык, ей показалось, что он прикасается к чему-то совсем тайному, такому, что никогда еще не пробуждалось ни разу. Она покрепче обняла его, чтобы не потеряться в этом новом мире.
- Пора, - сказал Косой, уже не скрывая насмешку. Альк чуть отодвинулся, заглядывая в лицо Рыске. Она хотела улыбнуться ему, но губы не слушались. Губы снова хотели его поцелуя. Они уже скучали по нему. Поэтому она просто смотрела на Алька.
- До встречи, - тихо произнес он и отступил. Рыска смотрела вслед уходящим мужчинам и понимала, что на сон в эту ночь можно не надеяться.

9.

- Альк, вчера вечером... Мы больше не будем так делать, ладно?
Коровы бодро двигались по гладкой дороге. Клюква стремительно оставалась позади. Солнце вовсю разогревалось и вгоняло в сон путников. Бессонная ночь давала о себе знать. После того, как Альк появился с рассветом при новой корове и деньгах, они выкупили свою Зайку и двинулись в путь. Почти молча. Рыска боялась что-то спрашивать, а Альк не спешил делиться с ней подробностями. Но время шло, и язык Рыски начал уже чесаться от необходимости высказать свое мнение.
- Что? - сонно отозвался Альк. От верховой езды свежие синяки и ушибы снова начинали ныть, и слова спутницы пролетали мимо его сознания, словно мошкара.
- Ну вчера, - напомнила она, мучительно подбирая слова, - Понимаешь, мы не должны так поступать. Это может разозлить Хельгу, и удача от нас отвернется.
- А до это нам так везло, так везло, - саркастически согласился Альк.
- Понимаешь, это просто так кажется, что один раз это ничего не значит. Мол, так и быть, уступим своим слабостям. Но это может войти в привычку, и тогда мы покатимся по наклонной.
- Стой, - саврянин, наконец, вслушался в ее лопотание и остановил свою корову, - Рыска, во-первых, поцелуев было не один, а два, а во-вторых, ничего дурного в этом нет. За чтобы Хельга сердиться? Ты думаешь они с Сашием только стихи друг другу читают?
- Я не про поцелуи, - потупилась девушка, - Я про твои ночные дела, после которых ты ты весь вон звенишь аж от монеток.
- Ааа, - Альк снова двинулся в путь, - Ну ладно тогда. Значит, с поцелуями ты согласна?
- Я... я думаю, Хельга поймет.
- Это ты от Жара такой благочестивости набралась? - рассмеялся Альк.
- Нет, у нас на веске так было - с кем целуешься, за того и замуж.
- Ты что? - уточнил саврянин, и его губы подрагивали от сдерживаемого смеха, - Ты мне предложение делаешь?
- Нет, что ты, - испугалась Рыска, - Я совсем не то имела в виду.
- Ну слава Сашию. А то смотри сама - какая из тебя невеста? Вышитого подвенечного платья нет? Нет, - начал загибать пальцы Альк, - Наследства одна корова, и та в нашей общей собственности. Путничьего дара не уберегла для будущего мужа. Опять же - характером не вышла. И наклонности у тебя самые для семейной жизни не подходящие. Не успеешь глазом моргнуть - а ты уже сказки сочиняешь на площади. И еще, - белокосый показал ей последний палец, - Ты решила меня охмурить по расчету!
- По какому? - только и спросила обомлевшая Рыска, чья грудь гневно вздымалась.
- Вчера, когда я был нищ, ты меня как называла? Дураком! А сегодня...
- Так ты и сегодня дурак, - выпалила Рыска, - Еще больший дурак, чем вчера.
Она пнула свою корову пятками и ускакала вперед, оставив Алька чихать в поднятой ее Зайкой пыли. Посмеиваясь, саврянин поспешил следом.

10.

10.
- Плохо.
- Что плохо?
- Все плохо.
Альк, презрительно сощурившись, посмотрел на Рыску, стоявшую перед ним в новеньком платишке.
- Слишком уж... откровенно.
- А до этого ты говорил, что слишком закрыто, - напомнила ему девушке. От гомона деревенской ярмарки и жары у нее болела голова, а Альку все ничего не нравилось и не нравилось.
- У вас есть что-то среднее между нарядом цыпочки и весчанки? - спросил саврянин у тощей торговки с юркими глазами.
- Все на прилавке, - высокомерно ответила она, лузгая семечками.
- Альк, давай пойдем уже отсюда, - взмолилась Рыска, - Тебе сапоги еще покупать!
- Стой, не дергайся. Дальше сплошь мелкие деревеньки. Потом начнешь скулить: в чем я перед твоими родными появлюсь.
- Не начну.
- Начнешь. Меряй это, - он кинул ей очередной наряд и вытолкал за ситцевую занавеску, привязанную к забору.
Пока Рыска там копошилась, Альк снова задумался о предстоящей встрече. Чем ближе они подъезжали, тем более сильное волнение он испытывал. Снова увидеть сестренку. маму. Отец, наверное, в столице. Тем проще.
Рыска вышла из-за занавески, поддергивая подол простенького бежевого сарафана, расписанного ромашками. В незатейливости этого наряда было столько очарования, что Альку захотелось нацепить на ее голову венок из полевых цветов.
- Сойдет, - сказал он ворчливо.
Избавившись от тяжкой необходимости выбора, Рыска повеселела. Вертела головой в разные стороны. Болтала без умолку, указывая Альку на разные потехи. Фокусников и человека-великана, и огромные леденцы в виде солнца, и выставку пестрых куриц-наседок.
Алька раздражала эта суета, но у Рыски так горели глаза, что сначала неохотно, а потом втянувшись, саврянин позволил ей присоединиться к нехитрым развлечениям передвижной ярмарки. Рыска сгрызла леденец, поиграла в городки и заглянула в шатер гадалки, откуда вышла с вытаращенными глазами, да с такими и поехала дальше.
Чем ближе приближался родовой замок Хаскелей, тем мрачнее становился Альк. Чертова гордость белокосого, который много лет не давал родным о себе знать, совершено испоганила и без того поганый характер, и девушка старалась вообще с ним не разговаривать - чтобы не расстраиваться лишний раз.

11.

11.
- Здесь заночуем.
- Но, Альк...
Рыска растерянно посмотрела на остроконечные шпили замка над деревьями - они могли бы быть под его стенами уже через несколько лучин. Солнце стояло высоко, поди челядь только начала накрывать ужин.
Однако, Альк уже спрыгнул с коровы, кинул на полянку седельные сумки и молча ухватил за поводья Рыскину скотину. Она неохотно слезла на землю.
Саврянин с коровами исчез в том направлении, откуда свежо пахло речкой.
Девушка огорченно достала из сумки Крэга и выпустила его на травку. Крыс, слегка пошатываясь от многих часов езды на верхом, побрел в сторону.
Походная жизнь, хоть и стала привычной, но при мысли о мягкой кровати и свежем хлебе Рыске взгрустнулось. Опять придется спать на земле и варить приевшуюся похлебку.
Альк вернулся уже с охапкой дров, успев напоить коров и привязать их неподалеку. Был он мрачен, неразговорчив, и Рыска тоже притихла, глядя сквозь алые языки небольшого костерочка на спутника.
Аппетита не было у обоих, и ужином стали сушки из сумки и пустой травянистый чай.
Рыска сходила к речке и искупалась, вволю наплавалась в синеве наступающих сумерек. Перед родичами Алька хотелось предстать опрятной.
Когда она вернулась, Альк все так же, ссутулившись, сидел в прежней позе.
Она нерешительно приблизилась и , слегка склонившись, робко положила ладошку на широкую спину белокосого:
- Ты не бойся, Альк, - попросила, кусая губы. Ведь знала, что услышит в ответ лишь язвительную колкость - а все равно лезла, дуреха весчанская.
Но он только закинул к ней лицо, разглядывая сочувствующую мордашку, которую обрамляли влажные после купания волосы.
- Что ты будешь делать - потом, когда получишь деньги? - спросил неожиданно.
- На хутор не вернусь... - она насупилась. Это был сложный вопрос. Проще всего было предоставить распоряжаться дальнейшим житьем-бытьем Жару, но с некоторых пор Рыска чувствовала, что должна принимать решения сама, - А ты? Вернешься в столицу? Станешь послом, как отец?
- Куда там, - он улыбнулся, чуть криво, но эта странная улыбка не затронула его глаз. Холодные, цепкие, они буквально буравили Рыску, - У посла и жена должна быть к придворным хитростям способная. А у тебя что на душе - то и на лице.
Рыска уже открыла было рот, чтобы сказать, что не такая уже она и простушка, которой была когда-то, но вместо этого охнула и присела на корточки, отдернув от Алька руку, словно он вдруг стал горячим, как печка.
Альк повернулся к ней в пол-оборота, продолжая внимательно вглядываться в потрясенное выражение лица.
- Почему ты выглядишь так, словно корова Милка вдруг заговорила с тобой человеческим голосом? - с непонятным раздражением спросил он.
- Милка - это что, - пробормотала Рыска, - А вот когда ты заговоришь со мной человеческим голосом - на это и Хельга спустится посмотреть.
Альк передернул плечами. Научил девку постоять за себя на свою голову.
- Думаешь Саший к ней лишь в стихах обращается? - ненужно огрызнулся он.
Рыска вдруг улыбнулась - светло, открыто. Повторила настойчиво:
- Ты не бойся, Альк, - и добавила с неизвестно откуда взявшейся женской снисходительностью: - Выйду я за тебя замуж. Из любви к человечеству.
- При чем тут человечество? - изумился Альк, но его глаза уже стремительно теплели.
- Ну вдруг ты еще кому будешь предложение делать, - захихикала Рыска, - Несчастная с перепугу может заикой остаться.
Альк хмыкнул, с неожиданной резвостью дернул Рыску на себя, и они повалились на траву, чуть не рухнув в костер. Черные и белые волосы смешались, когда их обладатели принялись целоваться.